Состав преступлений, ответственность за которые предусмотрена ст.196, 197 УК РФ

Состав преступлений, ответственность за которые предусмотрена ст.196, 197 УК РФ



Объективные признаки преднамеренного и фиктивного банкротств

Родовым объектом преступлений в сфере экономики (разд. VIII УК РФ) являются общественные отношения, обеспечивающие законные права и интересы различных субъектов в сфере экономики.

Непосредственным объектом рассматриваемых преступлений (преднамеренного и фиктивного банкротства) является общественное отношение, обеспечивающее защищенность обязательственных прав кредитора. Обязательным дополнительным объектом – общественное отношение, обеспечивающее право кредитора (в широком значении этого понятия) на свободное предпринимательство. В роли кредиторов организации могут выступать физические лица, юридические лица, предъявляющие самостоятельные имущественные требования к организации.

Дополнительным объектом в ряде случаев выступают также трудовые права работников предприятий.

Предметом преступного посягательства в рассматриваемом случае, также, как и в других видах криминальных банкротств, являются объекты гражданских прав, перечисленные в ст. 128 ГК РФ (за исключением нематериальных благ), а также имущественные обязанности. Документы (в том числе финансовые) не могут быть признаны предметом преднамеренного банкротства.

Имущество, с точки зрения гражданско-правовых отношений (ст. 128 ГК РФ) – это вещи, деньги, ценные бумаги, имущественные права, закрепленные в документах и на электронных носителях. Например, к имуществу следует отнести деньги в наличной и безналичной форме, документарные и бездокументарные ценные бумаги, автотранспорт, готовую продукцию, объекты недвижимого имущества, оборудование, различные права требования, возникшие из закона или договоров, а также имущество, переданное другим лицам по договорам аренды, проката, займа и др.

К имущественным относятся обязательства, по которым определенные действия (уплата денег, выполнение работ и т.п.) должны быть совершены в пользу должника (п. 1 ст. 307 ГК РФ). В числе таких обязательств могут быть договоры купли-продажи, займа, кредита, возмездного оказания услуг и другие, закрепленные в соответствующих документах.

В соответствии со ст. 2 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», денежное обязательство – обязанность должника уплатить кредитору определенную денежную сумму по гражданско-правовой сделке и (или) иному предусмотренному ГК РФ основанию. Обязательные платежи – налоги, сборы и иные обязательные взносы в бюджет соответствующего уровня и государственные внебюджетные фонды в порядке и на условиях, которые определяются законодательством РФ.

В соответствии со ст. 42 УПК РФ потерпевшим является физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред, а также юридическое лицо в случае причинения преступлением вреда его имуществу и деловой репутации. Понятие потерпевшего – это в первую очередь понятие процессуальное, характеризуемое определенным комплексом прав и обязанностей (правовым статусом). В уголовном праве потерпевшим традиционно считается человек, на чье физическое благополучие (тело) непосредственно воздействовал виновный при совершении преступления. Таким образом, потерпевший – это фактически предмет преступления, однако, имея в виду этическую небезупречность употребления термина «предмет» в отношении человека, в данном случае, говорится о потерпевшем.

Действительно, в случаях, когда личность является основным или дополнительным объектом посягательства, принципиальных отличий между потерпевшим и предметом преступления в большинстве случаев не усматривается. В этих случаях личность потерпевшего имеет такое же значение, как и предмет преступления.

Объективная сторона исследуемых преступлений выражается в действиях (бездействии), заведомо влекущих неспособность юридического лица или индивидуального предпринимателя в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, впоследствии в виде крупного ущерба, причинной связи.

Объективная сторона преступлений, предусмотренных ст. 196 УК РФ и 197 УК РФ, состоит из следующих элементов:

1. Действия (бездействия), влекущего создание неспособности юридического лица или индивидуального предпринимателя в полном объёме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам.

2. Действия (бездействия), влекущего создание неспособности юридического лица или индивидуального предпринимателя в полном объёме исполнить обязанность по уплате обязательных платежей.

3. Общественно опасных последствий в виде крупного ущерба.

4. Наличия причинной связи между любым из таких деяний с одной стороны и общественно опасным последствием — с другой. Таким образом, состав исследуемого преступления – материальный.

Таким образом, для признания преднамеренного или фиктивного банкротства преступным обязательно наличие такого элемента объективной стороны, как причинная связь между преступными действиями субъекта предпринимательской деятельности и последствием, выражающимся в причинении крупного ущерба.


Субъективные признаки преднамеренного и фиктивного банкротств

Субъектом преднамеренного банкротства, а также фиктивного банкротства, является вменяемое физическое лицо, достигшее, согласно части 1 статьи 20 УК РФ, возраста уголовной ответственности – шестнадцати лет.

Помимо общих признаков субъектов указанных преступлений, специфика совершаемых деяний позволяет выявить обязательные специальные признаки криминальных банкротств, ответственность за которые предусмотрена статьями 196, 197 УК РФ. Данные признаки становятся обязательными при правильной квалификации преступлений, поскольку указание на специальный субъект имеет место в диспозициях уголовно-правовых норм.

Специальными субъектами преднамеренного банкротства являются:

— руководитель юридического лица;

— учредитель (участник) юридического лица;

— индивидуальный предприниматель;

— физическое лицо.

Субъекты фиктивного банкротства аналогичны субъектам преступления, предусмотренного статьей 196 УК РФ.

Понятия руководитель юридического лица, учредитель (участник) юридического лица, индивидуальный предприниматель, физическое лицо как субъекты криминальных банкротств подлежат комплексному межотраслевому изучению.

Исследуя термин «руководитель» юридического лица, по мнению Вакутина А.А., «…целесообразно обратиться к законодательству, регулирующему отношения в сфере несостоятельности. Согласно статье 2 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» под руководителем должника следует понимать: 1) единоличный исполнительный орган юридического лица; 2) руководителя коллегиального исполнительного органа; 3) иное лицо, осуществляющее в соответствии с федеральным законом деятельность от имени юридического лица без доверенности…». Как правило, в соответствии с Уставом юридического лица таким руководителем является директор, генеральный директор, президент. Кроме того, «…к руководителям юридического лица относятся конкурсный и внешний управляющий, к которым, согласно Федеральному закону «О несостоятельности (банкротстве)», переходят полномочия по управлению делами должника, в том числе по распоряжению имуществом…».

«Субъектами преступления, также являются: руководитель юридического лица, или его учредитель (участник), гражданин, в том числе индивидуальный предприниматель. Руководителем должника признается единоличный исполнительный орган юридического лица, а также иное лицо, осуществляющее в соответствии с законом о несостоятельности деятельность от имени юридического лица без доверенности. Таким образом, руководителями следует признавать, в частности, внешних и конкурсных управляющих, руководителей временной администрации финансовой организации».

Руководителем, по мнению Ю.С. Карповой, «…должны признаваться и лица, исполняющие обязанности временного управляющего или административного управляющего должника, но только в том случае, когда после введения внешнего управления арбитражный суд возлагает на них исполнение обязанностей и осуществление прав внешнего управляющего (то есть обязанностей и прав руководителя должника)…»

В соответствии со статьей 129 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» конкурсный управляющий осуществляет полномочия руководителя должника и иных органов управления должника, а также собственника имущества должника — унитарного предприятия в пределах, в порядке и на условиях, которые установлены Федеральным законом «О несостоятельности (банкротстве)». Таким образом, конкурсный управляющий, как лицо, обладающее финансово-хозяйственными полномочиями, и имеющее правовую возможность временно осуществлять руководство юридическим лицом, является специальным субъектом преднамеренного, либо фиктивного банкротства.

Как отмечает Воронов С.С., «что же касается временного управляющего, то полномочий по распоряжению имуществом должника, он не имеет, однако вправе получать любую информацию и документы, касающиеся деятельности должника, и тем самым, имеет возможность оказать влияние на его хозяйственную деятельность». Тем самым, вывод об уголовной ответственности временного управляющего по данной категории уголовных дел очевиден.

На основании изучения правоприменительной практики, Вакутин А.А., также приходит к выводу, что «…руководитель юридического лица, отстраненный в ходе процедуры банкротства от исполнения своих функций, но фактически обладающий возможностями по удовлетворению требований кредиторов, также будет субъектом преступления. Как отмечает Вакутин А.А. при опросе 112 сотрудников правоохранительных органов 72% ответили положительно на вопрос, является ли субъектом части 2 статьи 195 УК РФ «руководитель юридического лица» лицо, фактически осуществляющее свою предпринимательскую деятельность через подставное лицо. На основании чего, Вакутин А.А. делает вывод об обоснованности применения положения Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 28 декабря 2006 года № 64 при квалификации преступления, предусмотренного частью 2 статьи 195 УК РФ…».

Принципиально решен вопрос об уголовной ответственности руководителей, отстраненных от должности руководителя юридического лица.

Как показывает анализ судебной практики по делам о преднамеренных банкротствах, субъектами данных преступлений «…в основном являются руководители и (или) учредители (участники) хозяйственных обществ, выполняющие организационно-распорядительные и административно — хозяйственные функции, связанные с распоряжением имуществом и финансами обществ, ответственные за организацию бухгалтерского учета и соблюдение законодательства при выполнении финансово-хозяйственных операций, являющиеся единоличным исполнительным органом юридического лица, имеющие право первой подписи в финансовых документах, осуществляющие руководство текущей деятельностью без доверенности, имеющие право действовать от имени юридического лица, в том числе представлять его интересы…»

Как показывает судебно-следственная практика, не всегда субъекты рассматриваемых преступлений являются наемными работниками, занимающими должности руководителей организации. В каждом пятом случае такими субъектами были учредители, либо акционеры организаций, доведенных до состояния банкротства. Таким образом, зачастую собственники организации заинтересованы в увеличении ее неплатежеспособности. Делается это с очевидной целью – не исполнять принятые на себя обязательства и одновременно продолжить ведение бизнеса на базе другой организации, в которую переводится ликвидное имущество.

С субъективной стороны преднамеренное банкротство характеризуется виной в форме умысла, притом прямого, то есть субъект преступления осознает общественную опасность своего деяния, предвидит возможность и неизбежность наступления общественно-опасных последствий и желает их наступления. «…Преступная цель не определена уголовным законом. Однако по сути таковой является уклонение от соответствующих платежей…»

Применительно к статье 196 УК РФ об умышленном совершении преступления свидетельствует название статьи – «преднамеренное банкротство». Но и здесь, как отмечает Наливайченко А.В., «…есть свои нюансы. Так, некоторые следователя ошибочно считают, что использование в тексте статьи 196 УК РФ слова «преднамеренное» требует для привлечения к ответственности доказывания только прямого умысла, то есть именно желания руководителя сделать невозможным для своей организации расчета по денежным обязательствам. При подобной трактовке версия нарушителя о том, что причинение в результате банкротства его организации ущерба кредиторам и лишение сотрудников работы было лишь допускаемым (косвенный умысел), а не желаемым следствие его действий, приводит к необоснованному отказу от уголовного преследования…»

С субъективной стороны фиктивное банкротство характеризуется виной в форме умысла, притом прямого, то есть субъект преступления осознает общественную опасность своего деяния, предвидит возможность и неизбежность наступления общественно-опасных последствий и желает их наступления. Об этом свидетельствует указание в диспозиции статьи 197 УК РФ такого признака преступного деяния, как заведомость.

При этом сам факт наличия признаков преднамеренного или фиктивного банкротства еще е является достаточным основанием для привлечения лица к уголовной ответственности по соответствующим статьям УК РФ. Вышеуказанные преступления совершаются только с прямым умыслом, на что обращают внимание большинство авторов научно-практических комментариев к УК РФ, и, следовательно, говорить о привлечении к уголовной ответственности можно лишь тогда, когда при наличии признаков преднамеренного и фиктивного банкротства доказан прямой умысел в действиях соответствующих лиц.

Таким образом, очевидна рекомендация о необходимости обобщения судебной практики в части определения всех специальных признаков субъектов криминальных банкротств, что позволит исключить неверное толкование правоприменителем уголовно-правовых норм, определяющих специфику субъекта преднамеренного банкротства и фиктивного банкротства. Определение всех обязательных признаков субъективной стороны позволит установить специфику мотивов совершения криминальных банкротств, выявить проблемные вопросы квалификации преступлений, что будет весьма полезно для правоприменителей.


Проблемы применения уголовных норм в контексте процедуры банкротства юридических лиц

Уголовно-правовое регулирование и практика применения соответствующих правовых норм не достаточно эффективно. Существующая судебная практика по делам о криминальных банкротствах имеет серьезные противоречия. Выделяют следующие основные противоречия в данной сфере.

Первое противоречие обусловлено различным пониманием роли арбитражного судопроизводства по делу о несостоятельности для уголовного судопроизводства по делу о криминальном банкротстве. В этом контексте требует ответа вопрос, необходимо ли решение арбитражного суда по делу о банкротстве для начала уголовного преследования за криминальное банкротство.

Согласно одному из сложившихся в судебной практике подходов указанные признаки банкротных преступлений предлагается определять только после принятия соответствующих предусмотренных Законом о банкротстве) решений в рамках процедуры арбитражного судопроизводства.

Однако применение норм УК РФ будет ограниченным, если связывать уголовное преследование с завершением конкурсного производства в арбитражном суде. Это обусловлено тем, что в ходе процедур финансового оздоровления, внешнего управления или исполнения мирового соглашения платежеспособность должника может быть полностью восстановлена.

Например, Белоусов В.И. совершил преднамеренное банкротство, то есть совершение руководителем юридического лица действий, заведомо влекущих неспособность юридического лица в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, если эти действия причинили крупный ущерб.

В период времени с ДД.ММ.ГГГГ по ДД.ММ.ГГГГ Белоусов В.И., являлся генеральным директором Общества с ограниченной ответственностью «Осинниковский Водоканал» (далее по тексту ООО «Осинниковский Водоканал»), то есть лицом, обладающим административно-хозяйственными и организационно-распорядительными функциями в коммерческой организации по управлению имуществом и денежными средствами предприятия, на которого, как на единоличный исполнительный орган общества, возложена персональная ответственность за убытки, причиненные обществу его виновными действиями (бездействием). Кроме того генеральный директор действует от имени Общества, в том числе представляет его интересы и совершает сделки; выдает доверенность на право представительства от имени Общества, в том числе доверенности с правом передоверия; по согласованию с Обществом издает приказы о назначении работников общества, об их переводе, увольнении, применяет меры поощрения и налагает дисциплинарные взыскания, утверждает должностные оклады; открывает расчетные и иные счета; осуществляет иные полномочия, не отнесенные к компетенции общего собрания участников Общества.

Независимо от производства по делу о банкротстве в арбитражном суде:

— для применения ст. 195 УК РФ достаточно совершения неправомерных действий, описанных в диспозиции данной нормы, повлекших причинение крупного ущерба, при наличии фактических признаков банкротства (неплатежеспособности) должника;

— для применения ст. 196 УК РФ достаточно совершения действий, повлекших фактическую неспособность удовлетворить требования кредиторов или исполнить обязанность по уплате обязательных платежей и причинение крупного ущерба.

Однако всеобщей поддержки этот подход все-таки не получил и противоречие не преодолено.

Второе противоречие касается определения момента причинения ущерба по делам о банкротных преступлениях. Если определять момент окончания деяния датой завершения процедуры конкурсного производства, это поставит реализацию уголовно-правовых норм в зависимость от арбитражного судопроизводства, что сильно затруднит применение «антибанкротных» норм УК РФ.

Как правило, в судебной практике момент причинения ущерба не увязывается с завершением арбитражным судом производства по делу о банкротстве. Здесь нельзя не отметить противоречивость подходов правоприменителей. С одной стороны, они не хотят возбуждать уголовные дела до начала арбитражного судопроизводства по делу о банкротстве, с другой – не видят необходимости дожидаться его завершения в целях определения ущерба от банкротных преступлений.

Согласны с мнением, что момент причинения ущерба кредиторам необходимо определять следующим образом:

— если неправомерные действия совершены до возбуждения дела о признании должника банкротом — после истечения трехмесячного срока с даты, когда подлежали исполнению обязательства (обязанности) кредитору по договору или закону, — если эти действия были совершены до принятия судом решения об открытии конкурсного производства — датой, когда обязательства (обязанности) в отношении данного кредитора должны были быть исполнены согласно Федеральному закону «О несостоятельности (банкротстве)»,

— при фиктивном банкротстве — увязывать с исполнением соответствующего решения суда, предоставляющего какие-либо льготы должнику, в том числе и с исполнением мирового соглашения.

Третье противоречие связано с разграничением банкротных преступлений и сопутствующих им общественно опасных деяний. При совершении банкротных преступлений содеянное нередко отражает признаки иных общественно опасных деяний. Правильная квалификация не всегда очевидна, что приводит к неоднозначной правоприменительной практике.

Чаще всего в названных делах возникает проблема разграничения криминальных банкротств и хищений (присвоение, растрата и мошенничество). Судебная практика в основном следует по пути оценки указанных деяний по совокупности преступлений против собственности и преступлений, связанных с банкротством.

Существует и так называемый «санкционный подход» при квалификации данных деяний. Банкротные преступления, посягая на права и законные интересы кредиторов в качестве основного непосредственного объекта, причиняют также вред собственности как дополнительному объекту охраны и на этом основании могут быть отнесены к многообъектным преступлениям.

В данном случае квалификация хищения имущества в рамках банкротного преступления будет следующей:

— если санкция за банкротное преступление превышает санкцию за хищение имущества должника, выступающее способом совершения банкротного преступления, содеянное квалифицируется только по норме УК РФ о банкротном преступлении;

— если санкция за банкротное преступление является более мягкой или равной санкции за хищение имущества должника, содеянное квалифицируется как совокупность преступлений.

Однако такой подход применяется на практике довольно редко. С учетом вышеизложенным острых противоречий в правоприменительной практике, в настоящее время существует потребность в разработке и принятии Верховным судом РФ Постановления, содержащего разъяснения по делам о банкротных преступлениях.

К сожалению, в настоящее время следует признать, что очень часто банкротство используется как механизм ухода от долгов, то есть для целей, противоречащих самому смыслу банкротства. Во многом это обусловлено тем, что в УК РФ не предусмотрена ответственность за искусственное образование фиктивной кредиторской задолженности. Регулирования ст. 197 УК РФ недостаточно для полноценной защиты прав и интересов кредиторов.

Так, кредитор, получивший большинство голосов на собрании кредиторов, может проголосовать за подконтрольного ему арбитражного управляющего, выбрать членов комитета кредиторов, передать им максимальные полномочия, после чего выйти числа кредиторов путем отказа от требований. Однако фактически такое лицо имеет неограниченную возможность контролировать должника и направлять ход процедуры, в том числе он может дать указание о создании искусственного (фиктивного) долга перед кредитором.

Однако данное лицо за свои действия уголовную ответственность не понесет ввиду отсутствия предусмотренных законом обязательных признаков состава преступления (хищение или приобретение права на чужое имущество и т.д.). Наличие злоупотреблений в этой области связано с отсутствием уголовной ответственности за образование фиктивной кредиторской задолженности.

Одним из недостатков ст. 196 УК РФ является то, что она не позволяет привлечь к уголовной ответственности иных, так называемых контролирующих лиц, понятие которых дано, в частности, в ст. 61.10 Закона о банкротстве. Из материалов судебной практики видно, что действия иных контролирующих лиц (за исключением руководителя, учредителя (участника)) нередко представляют большую общественную опасность, поскольку такие лица могут влиять на деятельность организации через ее руководство, как бы скрываясь за «корпоративным покровом» другого юридического лица. Поэтому, представляется рациональным расширить перечень субъектов, подлежащих ответственности за преднамеренное банкротство.

Для правовой оценки действий должника в рамках состава преднамеренного банкротства, даже для проведения предварительной процессуальной проверки на предмет наличия в его действиях состава ст. 196 УК РФ, необходимо соответствующее заключение финансового управляющего. Что, само по себе, свидетельствует о неготовности органов предварительного расследования самостоятельно оценивать имеющиеся свидетельства недобросовестности должника на предмет наличия в них признаков соответствующего состава преступления.

Однако, к сожалению, финансовый управляющий не всегда заинтересован в предоставлении объективной информации о наличии признаков преднамеренного банкротства, поскольку ему невыгодно совершать действия, неприемлемые для должника или кредиторов.

В настоящее время существует необходимость декриминализации фиктивного банкротства. Как следует из определения понятия банкротства в Законе о банкротстве, само по себе объявление должника о своем банкротстве, пусть даже публичное, не влечет за собой такого правового последствия, как автоматическое признание его банкротом.

Такое объявление не способно причинить никому крупный ущерб. Чтобы предположить возможность совершения фиктивного банкротства в современных условиях, необходим оперативно-розыскная деятельность как минимум преступный сговор руководителя должника, его учредителя (участника либо участников) с внешним управляющим (в зависимости от стадии банкротского процесса), а также с судом, устанавливающим факт банкротства, что представляется нам весьма маловероятным.

Доказывание факта фиктивного банкротства также не имеет серьезных процессуальных перспектив, что полностью подтверждается статистикой и судебной практикой (счетное количество случаев привлечения к уголовной ответственности по ст. 197 УК).

Таким образом, несмотря на огромное количество банкротных дел и их ежегодный рост, практика применения норм об ответственности за связанные с ними преступлениями остается чрезвычайно ограниченной (в среднем 1% дел от всех преступлений в сфере экономики). С учетом большого количества противоречий в правоприменительной практике, затрудняющих квалификацию банкротных преступлений, в настоящее время назрела потребность в разработке и принятии Верховным судом РФ Постановления, содержащего разъяснения по делам о данных деяниях. В данных разъяснениях необходимо разрешить вопросы о соотношении арбитражного судопроизводства по делу о несостоятельности и уголовного судопроизводства по делу о криминальном банкротстве, определении момента причинения ущерба по делам о данных деяниях, разграничении банкротных преступлений и сопутствующих им деяний.

Оставьте комментарий